Эх, молодость

Пишу куда меньше, чем собираюсь. Вот даже уже написанное тупо из комментов перенести - и то неделями тянется. Вообщем,

Самый запомнившийся (вспомнившийся?), это, наверное, первый групповой.
В 90-е я очень любил тусить у друзей в Одинцово, у них всегда была такая "флиртуозная", как говорил один мой знакомый, атмосфера.
Разумеется, вечером никто никуда не уезжал, укладывались ближе к утру как придется — кто на полу, кто на хозяйской кровати, кто на диванчике в кухне. Просто спать, разумеется.
Как-то раз я был с подругой, и мы (довольно абстрактно, впрочем) примеривались к одной даме, на тему пригласить её в наш уютный уголок на полу. Но она ("вот дура!") ушла спать к пьяному мужу на кресло. И тут мимо нас стал приискивать себе место для ночлега, скажем, Андрей — такой знаете, матрос с митьковской обложки — который у меня всегда вызывал восхищение (чисто эстетическое, не подумайте лишнего). Мы с подругой переглянулись... и приглашающе потеснились. Лежим. Народ в комнате потихоньку угомонился и засопел.
А дальше — непонятно. Идея амур-де-труа всё так же витала над нами, но как? Сначала мы стали подавать ему сигналы её попой. Но эта идея оказалась провальной. Как я рассудил постфактум, попытавшись поставить себя на его место: ну мало ли чем взрослые люди вольны заниматься, это не повод руки распускать. Вполне логично. А тогда я решил подать сигнал уже явный: развернул подругу на спину, взял андрееву руку и положил на девушкин, скажем так, живот. Тут уж он не стал теряться, и всё заверте...

Андрей рано утром усвистел по своим делам, и потом как-то не случилось пересечься, а вот наши с подругой ощущения были обоюдно положительными. Помню из её впечатлений "прямо ощущалось, как вы по-джентльменски уступали друг другу место" и "но вот когда кто-то делал что-то неудобно, было непонятно, кому затрещину давать". Ну и мне конечно очень зашли эти ощущения, когда ты одновременно и участник, и зритель. И какого-то единения, что ли. Сильно позже услышав у Али Кудряшевой её гениальное, в котором "кофе, молю, сварите...", тут же спроецировал на то Одинцово. Но правда это стихотворение бьет по башке целиком, а не одной этой строфой.

Что характерно, из примерно десятка человек, ночевавших в этой же комнате, никто не подал виду, ни во время, ни после. Хотя под конец там уже не шу-шу под спальником, а не стесняясь поза наездницы. На перекладных. Так я до сих пор и не знаю, то ли правда спали как убитые, то ли что было в Одинцово, осталось в Одинцово.

Я, кстати, наврал наверху. Самые вспоминающиеся — это чудовищно, невообразимо провальные. Из-за которых до сих пор хочется выть от собственной глупости.